В преддверии выхода концертного альбома, мы поговорили с Сергеем Фёдоровичем Летовым о импровизации, публике и молодом поколении.
Запись концерта важна для вас или это то что здесь и сейчас?
Нет, запись не важна.
Как вы определяете что сегодня будете играть? Есть какая то программа выступления или же все зависит от города, места и настроения? Как вы готовились с Николаем к концерту? Часто ли вы играете вместе?
Что играть, зависит от аудитории, от ситуации .
Как правило у меня есть программа выступления. А вот когда случаются импровизационные сотрудничества, вызванные как в этом случае тем, что я по какой-то другой причине приехал в Питер и попросил Николая устроить выступление, то бывает, что никакой программы заранее и не обсуждали. С Николаем Рубановым в последнее время играем очень редко. Есть саксофонный проект САКС-МАФИЯ, но по разным причинам нам не удается собраться всем вместе — мы сейчас живем в разных городах, и так как интерес к импровизационной музыке сильно упал, а промоутеров ее особенно не заметно, то играем чаще всего в разных проектах.
Вы играете свободную музыку, уже много лет.
Как по вашему сегодня публика более подготовлена к этому или по большому счету ничего не изменилась?
Самый большой интересе к импровизационной музыке наблюдался в советское время, и с тех пор неуклонно падал. Мне кажется, общество сильно разочаровано тем, что кураторы и либеральные художественные критики называли современным искусством. «Актуальное искусство» воспринимается большинство как шарлатанство, оскорбление и обман, и возразить этому трудно. Вообще происходит переоценка отношений художник/критик/куратор/промоутер — с одной стороны и общество/публика — с другой. Своего рода второе восстание масс. После «пусси райот» у публики уважения к современному художнику поубавилось, вернее, пропал пиетет перед художником, как творцом, служителем Муз. Более того — Романтическая концепция «Поэта» противостоящего «толпе», «черни» — похоже себя изжила.
Что касается городов — то конечно, музыкальная жизнь у нас зависит от того, где ты живешь и где выступаешь. Москва-Петербург — города, очень тесно связанные друг с другом и музыканты легко и часто сотрудничают друг с другом, а вот за пределами их сотрудничеств намного меньше. Вот уже трио САКС-МАФИЯ собирается не каждый год — прежде всего из-за того, что трудно согласовать и решить где и как организовать выступление.
У меня есть ваша «Полинезия» на пластинке. Когда я включаю ее, не могу ничего делать. Музыка приковывает меня абсолютно. 100% внимание к звукам и мелодиям.
Удивительное ощущение. Я не могу объяснить как возможна такая магия? Сходу, по ощущениям, могу вспомнить другие ваши концертные альбомы с Сергеем Анатольевичем, записи Волковтрио, Михаила Альперина.
Насколько сложно было ее играть? Музыка ведь по настоящему сложная и легкая одновременно.
С Курехиным играть было ответственно и приятно. Начиная с 1986 года я просто был солистом в его проекте Поп-Механика, а Курехин готовил выступления, исходя из возможностей, характерных особенностей его участников. Как правило ничего запредельного от своих музыкантов он не требовал. Настроение на выступлениях Поп-Механики было праздничное.
Есть ли инструмент, который вам особенно дорог? Менялась ли эта любовь? Вы влюбленны в него из за тембра, истории связанной с ним, тактильным ощущениям?
Инструменты — саксофоны, последнее время все чаще — флейта, а также духовой MIDI-контроллер Yamaha WX-5. Чаще всего играю на теноре, но иногда и на сопрано. А когда-то главным был баритон саксофон.
Вообще — все зависит от задачи, от конкретной задачи — иногда могу обходиться без саксофона. В последнее время все чаще разнообразные задачи, когда выступления совсем не походят одно на другое.
Сейчас в Москве, есть целый пласт молодых импровизаторов — «Метро 3», «Топот», «Лес», «Бром». Например та же группа Бром, в своих интервью даже ссылаются на ваше творчество. Вы следите за молодым поколением?
Выросло поколение любителей-музыкантов и это, наверное, хорошо в каком-то смысле. Хорошо, что есть люди, которые занимаются осуществлением каких-то ролевых игр из прошлого: вот, мол, я фри-джазовый саксофонист (или фри-джазовый барабанщик и т. д. и т.п.).
Искусство, приобретая стиль, превращается в товар (Л. Вентури). Ряд людей осознают свое место именно в товарном обществе. Они нуждаются в определенности, в метках, в четких стилях. С моей же точки зрения, мы живем в быстро меняющуюся эпоху, когда многие роли, метки, ярлыки, стили быстро устаревают и теряют смысл, значение. Мне вот неинтересно быть только «фри-джазовым саксофонистом» всю жизнь. Меня интересует музыка, как таковая, искусство, как таковое. Мне интересно решать задачи, а не повторять какие-то неизменные решения, чьи-то способы существования и реализации. И ориентируюсь не на ограниченную публику, воспитанную на пластинках американского джаза. Скажем так, я разочаровался не только в современном искусстве с его институтом кураторов, но и в публике — потребителях современного искусства.